Помните — «А без воды и не туды, и не сюды»? Так и с обувью. Прохудилась? Порвалась окончательно? Без нее ни за хлебом сходить, ни в театр попасть, ни на поезд успеть... Сидишь дома, как пришитый. И каешься, что вовремя не починил. Словом, налаженный ритм жизни каждого из нас зачастую волей-неволей зависит от такого специалиста, как сапожных дел мастер.

Но поскольку добросовестные работяги, по установившимся некогда понятиям, — личности не выдающиеся, грудь их не украшают ордена и медали, и в холод просто прикрывает ее куртка или фуфайка, а в жару — легкая рубашка или майка, то мы их, пока нас не «припечет», как правило, и не замечаем. Так же, как сантехника, пекаря или, скажем, водопроводчика. И не потому что не уважаем, а потому что труд их для нас, как воздух, само собой разумеющийся — дышим, особо не задумываясь, откуда целебный «кислород» берется...

Да, так вот, если вы вдруг обнаружите, что, к примеру, сапоги, служившие вам верой и правдой лет пять, «запросили каши», и другой осенне-зимней обуви у вас не имеется, а на дворе холод, вы куда поспешите? Не-а, не в магазин. В магазин — это те, у кого пара-тройка лишних тысяч гривен за подкладку пиджака завалилась, а вам дорога — к сапожнику. У которого вы наверняка и туфли, что на подхвате, чинили, и «садиковские» сандалеты дочки или внука «в порядок приводили». И работой его остались довольны.

Мне повезло. У меня «в округе» таких мастеров два. Володя и Саша. А недавно познакомилась еще с одним. Он тоже недалеко, мимо него каждый день по нескольку раз пробегала, а, вишь, не ведала. Пока коллега при случае не рассказал, что, мол, принес от него после починки босоножки жены, а та — удивленно: «Ты что, новые купил?!».

Зовут его Сергей Васильевич Сердюк. В прошлом году отметил он юбилей. Солидный — в шесть десятков лет.

— И всю жизнь ремонтом обуви занимаетесь?— поинтересовалась при встрече.

— Нет, — не отрываясь от работы, не очень охотно ответствовал («Я человек не публичный», — заявил). — Жизнь заставила. Надо было.

Так совпало, что в день, когда я с Сергеем Васильевичем познакомилась, была как раз годовщина со дня ухода его матери, Нины Александровны. Как положено, ездил на родину — в Днепр (там вся родня), проведал могилку, помянул со всеми — и снова сюда, в Одессу. Здесь его семья, работа, устоявшийся уклад жизни. Жизни непростой, шпынявшей его не раз.

За плечами у него политехнический техникум швейной промышленности, специальность — по ремонту швейного оборудования. Практику проходил на трикотажной фабрике; после армии, он тогда жил уже в Одессе, пошел работать на фабрику им. Крупской — была такая на Дальницкой. У него четвертый разряд, а ему дали второй. Обидно. Семья уже была, содержать надо было. Ушел работать в вычислительный центр на Садовой...

В те времена компьютеров у нас еще не было. Даже не верится: здоровущая вычислительная машина занимала целую комнату. Дослужился там Сергей Васильевич до инженера. Объездил Крым: посылали в командировку — надо было оборудовать вычислительный центр в Симферополе. А вычислительные машины такие, что управиться с их установкой могли только грузчики да монтажники. А потом он еще водителем работал: деньги нужны были — сын Алексей родился. Теперь ему тридцать шесть. Сыну Жене тридцать три. Он тоже ремонтом обуви занимается, с детства любил это дело, бегал к сапожнику, работавшему рядом, учился.

— По вашим стопам пошел? — уточняю.

— Нет, выходит, это я по его стопам пошел. Я учился экспромтом.

— Ничего себе! Всем бы так, экспромтом, да такого мастерства в своем деле достичь.

— Пересядьте, пожалуйста, — прервал мои дифирамбы Сергей Васильевич. — Я шить должен. Сапоги надо закончить. Неля придет, а я ничего не сделал — интервью давал, — со смешком заключил.

Подчинилась. Наблюдаю. Он, кажется, всех своих клиентов по именам знает. Дверь не закрывается, от заказчиков отбоя нет.

Татьяна (заказывала набойки на сапоги): «Отлично! У нас на селекционном такого специалиста нет. Люди посоветовали сюда пойти».

Оксана (торгует рядом) пришла с пятилетним сыном Мишей и вместе с отлично выполненным заказом получила от Сергея Васильевича совет: «Доктор Комаровский сказал, что ребенку раз в месяц можно все давать — баловать иногда».

Валентина Ивановна: «Живу возле Ивановского моста, принесла в починку дорожную сумку, как чемодан, большую. Сергей Васильевич на все руки мастер. Внимательный, безотказный, хорошо делает, качественно. Сам где-то нашел к сумке-чемодану вытяжную ручку и приладил».

Заказчики идут один за другим. Вот тебе и «непубличный человек»! И все уходят довольные, благодарят. В следующий раз, если что, конечно, придут к нему же.

— Думаете, я всегда такой добрый? — подает реплику «захваленный» Сергей Васильевич и шутливо «напускается» на очередного посетителя — студента: — Два? Что — «два»? Не «два сапога», а «пара сапог», — ершится он, выказывая свою неловкость от всеобщего внимания, и снимает с полки искомую обувь.

Вечер. Без четверти пять. Женщина спешит: «Мне надо заклепку в сумке поставить». «Это быстро не делается, — урезонивает ее Сергей Васильевич, — надо хорошо прошить, потом завернуть, иначе порвется — и все. Давайте сделаем красиво». «Мне некогда. В следующий раз», — слышит он в ответ и «провожает» торопыгу возмущенным комментарием: «Хотят тяп-ляп. А так не бывает».

Диалог следующий. «Будете сапоги мерить?» «Сегодня — нет». «А как я буду знать, подошло вам или не подошло»? «Завтра все скажу». «Я же вам говорил: «Внутри — будет холодно». «Ничего». «Если хорошо, не приходите, а если плохо — жду вас».

Объясняет мне кратко: «Вставки в резиновые сапоги. Еще можно носить». — И о следующей клиентке с малышом: — «Жили бы они на Таирова, я и сам, по пути, занес бы».

Рабочий день на исходе. А ему, намекает, еще надо перебрать все, что на завтра, а завтра прийти пораньше, чтобы все успеть. Или придется вызывать на подмогу сына.

Хотелось еще о многом расспросить, но успеваю только усвоить самые простые «уроки». Что зимнюю обувь, если кожа хорошая, нужно смазывать на лето глицерином, чтобы она не засыхала. Что нередко попытки самому сапожничать приводят к печальным последствиям. К примеру, «клеем за пять гривен можно клеить только стекло, керамику, а не обувь: потом этот «шрам» становится, как стекло, трескается — и уже ничего нельзя сделать». Что если сильно любишь свою обувь, не пожалеешь для нее суперкосметики, будешь ухаживать за ней. И что нужно приобретать обувь, «которая не на один раз». Потому что, «как в Одессе говорят: «Мы не такие богатые, чтобы дешевую обувь покупать»...